Газета “Хакасия” уже сообщала, что благодаря гранту министерства культуры республики в селе Верхняя Тея Аскизского района будет создан литературный музей имени Михаила Кильчичакова, чьи книги переведены на 65 языков. Закладка юрты (такая форма музея задумана автором) состоится, скорее всего, уже в ноябре, ближе к дню рождения писателя. На встрече с журналистами его дочь Елена Кильчичакова рассказала о своем отношении к предстоящему событию, поделилась воспоминаниями об отце.
— Члены семьи, возможно, и не нуждаются в таком музее, потому что Михаил Еремеевич все равно живет в наших сердцах — моем, брата, моего сына, который носит имя деда. Музей в первую очередь нужен народу. И я благодарна правительству республики и автору проекта Леониду Горбатову. Его инициатива, думаю, завершится чем-то, пусть и не грандиозным, но очень важным. Мне же очень приятно, что отца помнят. Он родился в Верхней Тее в 1919 году. Эти места знакомы и нам с братом с малых лет: отец привозил нас сюда, рассказывал, как проходило его детство, показывал любимые уголки. Он говорил, что именно здешние места дают ему вдохновение — река Тея, тайга, подступающая к деревне, предгорья Саян… В 2014 году исполнится 95 лет со дня рождения Михаила Кильчичакова. Дочь писателя пообещала, что обязательно поможет в сборе экспонатов для музея: награды, личные вещи бережно хранятся родными, проживающими ныне в Москве. — Каждый раз накануне 9 Мая мой брат, продолжая традицию отца, начищает все его медали и ордена. Мы раскладываем их, наливаем рюмочки водки… Для отца это был самый любимый праздник, а теперь и для нашей семьи — мы даже Новый год так не отмечаем. Михаил Еремеевич никогда не рассказывал, что он пережил на фронте, но из его стихов на военную тему можно почувствовать, что же там было, и как страшно… В моем распоряжении находятся рукописи отца, ручка — та самая, которой он всегда творил. Он писал произведения только ею. Это паркер с золотым пером, он приобрел его в 1948 году на свой первый гонорар, сделал гравировку из трех букв “М.Е.К.” Я храню также очки, что-то из носильных вещей. Если все это действительно нужно хакасскому народу, так оно и будет здесь. Пусть люди смотрят, трогают, вспоминают.— Не могу сказать, — продолжила Елена Михайловна, — что мой отец был великим человеком. Для меня он — дорогой человек. Потому что при жизни я не оценивала его творчество, а смотрела на него глазами дочери, видела, как он относится ко мне и как искренне любит. Все остальное отходило на второй план. Удивительнее человека, чем отец, в моей жизни никогда не было и больше не будет. Я благодарна ему за то, как он воспитал меня, за то, что вложил. С теми принципами, с которыми прожил он и с которыми теперь живем я и мой сын, достаточно тяжело в нынешнее время…На вопрос, унаследовал ли кто-то из членов семьи таланты Кильчичакова, дочь ответила:— К сожалению, нет. Отец хотел, чтобы я стала литератором. На момент окончания школы у меня на руках уже были рекомендации Фазиля Искандера, Владимира Солоухина и Чингиза Айтматова. Имея их и опубликованные работы (я периодически печаталась в “Пионерской правде” — отец заставлял), я бы наверняка поступила в московский Литературный институт. С учетом еще и того, что на тот момент работали те же преподаватели, которые учили отца, помнили его, ценили, наверное, за легкость характера…Но я приняла решение стать юристом, как мама. Почему? Только потому, что из ее уст услышала: “На юридический — через мой труп”. А так, возможно, пошла бы на биологический… Пожалуй, единственное, что взяла от отца, — очень красиво пишу жалобы по уголовным делам, которые веду сейчас уже в качестве адвоката. А в свое время, когда была судьей, красиво писала приговоры. Часто, когда дела, которые рассматривала, поступали в кассационную инстанцию, мне говорили: “Твои приговоры можно читать, как художественную литературу, как увлекательные детективы”. Вот, может, это и осталось во мне от отца-писателя.
Мы живем в очень тяжелое время. Самое страшное, когда среди моих коллег, пусть и стоящих по другую сторону барьера (прокуратуры, гособвинения, следователей, судейских работников), встречаешь полное отсутствие профессионализма. А при отсутствии еще и желания все-таки вникнуть в закон, конечно, положительных результатов не будет никогда. Поэтому и в сегодняшней практике адвоката я опять же ищу подход к каждому делу, “оглядываясь” на отца. А для него самым главным было ощущение и осознание справедливости.
Записала Ольга КАРАЯНИДИ