— Половичок домотканый возьмите. Постелите на даче, ногам теплее будет. И огурцы. Это свои, можете смело детей кормить, — провожая нас за ворота, Алла Григорьевна решительно поставила на заднее сиденье редакционной «Волги» два пакета. Пожала всем руки, приобняла. — Ну, поезжайте с богом.
На тот момент мы с Аллой Григорьевной и её мужем Петром Николаевичем были знакомы ровно два часа. Хотя казалось, намного дольше. Может быть, даже всю жизнь?
Толстиковы, наши новые знакомые из деревни Калы, наверняка у многих вызывают подобные ощущения. Родные они какие-то. И само село до боли знакомое. Не оттого, что мы приезжаем сюда пятый раз. Просто здесь во всём присутствует некая исконность, вековечность, так сказать. Что не удивительно. По сибирским меркам Калы — деревня старинная. Практически ровесница Хакасии.
Сыны Солдатовы
Точный возраст села неизвестен. По разным данным, Калам сейчас от 230 до 290 лет. Местный краевед, автор книги «Уголок России — Отчий дом» ещё один Пётр Николаевич, только уже Солдатов, придерживается первой цифры. Историю деревни он изучает давно, хотя сам здесь никогда не жил. Зато в Калах родился его отец. И дед. И прадед. И остальные предки вплоть до девятого колена.— Первоначально Калы были заимкой крестьян, бывших казаков Саянского острога, из деревни Каптырёво, которые отделились от семьи и основали собственное небольшое поселение. Об этом говорится в донесении Степной думы от 28 июня 1857 года. Цитирую: «На землях Койбалов около 75 лет назад около Кальских юрт поселились крестьяне Каптырёвой деревни Фёдор и Пётр Ивановы сыны Солдатовы», — рассказал краевед.Крестьянами потомственные казаки стали после первого массового роспуска заставы. По приказу государя расформированные отряды закрепили на завоёванной, но не освоенной земле. Бывшим военным предложили обрабатывать целину, самостоятельно обеспечивать свои семьи всем необходимым и в придачу снабжать провиантом действующие форпосты, а также платить в казну налоги.Солдатовы быстро освоили новое дело. Во всяком случае, уже спустя полвека они перешли в разряд зажиточных крестьян, а Калы стали процветающей деревней.Зарабатывали Солдатовы исключительно трудом. Летом они выращивали хлеб, зимой валили лес и строили дома на продажу. Это были знатные пимокаты, чьи валенки жаловала вся округа. И плотники, которые умели складывать амбары таким образом, что зерно в них не портилось годами, а в домах, сделанных их руками, рождались и старились многие поколения сельчан.
— Избы, срубленные моими предками, до сих пор стоят в соседних деревнях. Возведены они были в период столыпинских реформ, когда наши края буквально заполонили переселенцы из-за Урала — куряне, вятичи, могилевчане, основатели сёл Новокурское, Новоенисейка, Новониколаевка, — сообщил Пётр Солдатов. — В Калах и вовсе сохранилась целая улица из семи домов (в прошлом она называлась Малая, теперь — 2-я улица Ленина), построенных ещё внуками основателей заимки. В них по-прежнему живут люди. Некоторые из них — Солдатовы.
Дом с сердцем
Второе столетие давно разменял и дом супругов Толстиковых. Правда, за новой пристройкой, высокой крышей и аккуратно пришитым белым сайдингом его уже не разглядишь. Расширять, утеплять и украшать родовое гнездо Петра Николаевича и Аллу Григорьевну уговорили дети. Толстиковы согласились, но при условии: строители не притронутся к горнице, оставят её, как есть — с низким потолком и небольшими окнами.— У нас рука не поднялась менять всё подчистую. Слишком дорого этот дом достался нашей семье, — пояснил Пётр Николаевич. — За то, что родители много работали, держали лошадей, коров да имели свою делянку на 25 десятин, их в 1930-х годах раскулачили. Забрали не только хозяйство, но и усадьбу. Долгое время папа с мамой скиталась по чужим углам. Потом нашли пристанище — в избушке напротив родного особняка. Каждый день отец видел, как в доме, построенном ещё его дедом, хозяйничает семейство уполномоченного обкома. Того самого, который решал, кто в селе кулак, а кто рядовой крестьянин. Только спустя два года после Победы вышел указ вернуть жильё законным владельцам. Уполномоченный тут же засуетился. Прибежал к отцу: мол, будешь обратно избу выкупать? Отец, конечно же, согласился.На тот момент Толстикову-сыну исполнилось шесть лет. Он уже вовсю трудился в поле — один на быках пахал и боронил, возил с покоса сено. В 16 юноша пересел на трактор, а в 18 ушёл в армию. Отслужив, он приехал в Калы, но ненадолго. Женился и вновь покинул деревню. Как тогда казалось, навсегда.— Больше 40 лет мы прожили в Саяногорске. Вырастили там детей, заработали пенсию. На старости думали перебраться в Красноярск к ребятишкам. Но тут Петины родители ушли. Пришлось решать, что делать с домом. Стали часто ездить в деревню то по одному поводу, то по другому. Пока нас вдруг не осенило: хотим остаться здесь, — поделилась Алла Григорьевна.— В Калы мы вернулись больше десяти лет назад, а у меня до сих пор нет-нет да сожмётся сердце от счастья: я дома! — добавил Пётр Николаевич. — Вы не смотрите, что у нас сейчас всё по-современному сделано. На самом деле основное мы оставили без изменений. Например, сохранили колодец, выкопанный прадедом, сложили русскую печку — точно такую же, что стояла в избе и в которой мама пекла хлеб.Не стали Толстиковы разбирать и подзавозню — специальную дворовую постройку, наверху которой в прежние времена складывали сено, а снизу размещали скот. Хотя никакой живности нынешние хозяева не держат, старинный навес приспособили под сушилку для берёзовых веников, дровяник и хранилище старинной утвари, собранной по всей усадьбе. Кстати, вещей, оставшихся от предков Петра Николаевича, здесь столько, что хватит на целый музей — от бабушкиной прялки до отцовых инструментов, которыми тот шил кожаные сапоги и заготавливал берёсту на корзины и короба. Даже деревянная чурка Николая Толстикова стоит на том же самом месте, где её оставил хозяин.— Чурка была частью отцовой мастерской. С войны он вернулся без ноги, работать мог только сидя, — вспоминает Пётр Николаевич. — Но я не припомню, чтобы он когда-то унывал или отлынивал от работы. Наоборот, трудился так, как не всякий здоровый сможет. А ещё отец радовался каждому новому дню. Говорил, что только на вой-
не по-настоящему понял, насколько это ценная штука — жизнь.
Храм над рекой
Великая Отечественная. Она прошлась по судьбам жителей Кал катком. Из 297 призванных на фронт в живых осталось только 130 сельчан. Захаровы, Горевы, Толстиковы, Линковы, Белозёровы, Васильевы… Каждая семья потеряла отца, брата, дядьку. Одних Солдатовых на войне погибло 24 человека. Ровно половина из тех, кто уходил защищать родину.— Не знаю, уместно ли так говорить относительно войны, но нашей семье повезло — в 1947-м отец вернулся домой. В благодарность за это и в память о погибших земляках четыре года назад я взялся строить храм, — рассказал ещё один прямой потомок основателей деревни Алексей Солдатов. — Сельчане, близкие и дальние родственники, просто хорошие люди меня поддержали. Общими усилиями мы достроили стены, поставили купол. В ближайшее время будем устанавливать колокол.Останется только расписать потолки со стенами и обустроить колокольню. Последние, но самые затратные штрихи, на которые у энтузиастов уже нет денег.— Было бы здорово, если бы кто-то откликнулся и помог завершить начатое. Знаете, у нас столько планов! Храм Преподобного Калиста — лишь часть задуманного, — Алла Толстикова начала воодушевлённо перечислять: — Рядом с церковью мы поставим дом-музей в виде традиционной казачьей избы. Вокруг разобьём сквер, в котором будут посажены 167 деревьев — по числу погибших на войне солдат. Если удастся, увековечим память пострадавших во время репрессий: в нашей деревне только под расстрельную статью попали 19 жителей, шестеро из них — Спиридоновы. Также в парковую зону войдёт знаменитый кальский родник, который уже приведён в порядок и даже освящён….Возрождение казачих традиций, благоустройство села, воспитание юных сельчан… Правнуки первых местных жителей готовы заниматься любыми благими делами. К примеру, несколько лет назад администрация Саяногорска решила построить в Калах полигон твёрдых бытовых отходов. Сюда собирались вывозить мусор из города и ближайших деревень. Однако сельчане и иногородние потомки местных старожилов объединились и отстояли родную землю.
— Это огромное счастье — знать историю своего рода, иметь возможность посещать места, на которых жили и трудились твои предки, — сказал Пётр Солдатов. — С тех пор, как я узнал историю своей семьи, жизнь обрела новый смысл. Мне сразу стало понятно, почему я вырос именно таким и откуда во мне взялось ничем не истребимое стремление в любой ситуации оставаться Человеком. Похоже, всё дело в генах. Или в подсознательной ответственности — перед отцом, дедом и прапрапрапрапрадедом. А ещё в корнях, от которых уже не оторваться.
Пётр Толстиков с супругой бережно хранят каждую вещь, оставшуюся от предыдущих поколений. Фото Александра КОЛБАСОВА
Татьяна ГОЛОВКОВА, Бейский район