Геннадий Александрович Стрижнев — заведующий хирургическим отделением Хакасской республиканской больницы имени Г.Я. Ремишевской — один из патриархов местной медицины. Более 40 лет он врачует пациентов, наставляет молодых коллег, отдавая с бесценным опытом частицу своей широкой души.
НЕВЫСОКИЙ, но статный, с большими добрыми карими глазами и благородной сединой он приходит в свое отделение в 6.20.
— Зачем же так рано? — интересуюсь у Геннадия Александровича.
— Профессия хирурга не допускает рутины, — замечает с улыбкой Стрижнев. — В лечении каждого больного необходим творческий подход. Вот и прихожу пораньше, чтобы успеть пообщаться с каждым пациентом, узнать о состоянии экстренных больных, поступивших в ночное дежурство. История болезни для меня интереснее детектива!
В практике врача высшей категории, заслуженного врача России, отличника здравоохранения России бывали случаи с такими редкими патологиями, оперировать которые не доводилось и маститым профессорам столичных клиник.
— Оперировал 28-летнюю пациентку из Абазы, — рассказывает Геннадий Стрижнев (кстати, всех своих пациентов он помнит поименно-пофамильно. — Авт.). — У девушки язва двенадцатиперстной кишки проросла в общий желчный проток. Именно туда, а не в желудок попадала съеденная пища. Как следствие — гнойные абсцессы в печени. Профессор Землянов из Ленинградского университета усовершенствования врачей, просмотрев рентгенодиагностику, предложил мне выступить с докладом перед коллегами. “За 30 лет работы с такими случаями не встречался ни разу, — сказал он. — А в мировой медицинской практике зафиксировано всего 123 примера с аналогичной патологией”.
Между прочим, язва может образоваться довольно быстро, в течение двух-трех недель, как, кстати, и камни в желчном пузыре. Этому способствуют, в частности, стрессы, а еще — злоупотребление пивом, неправильное питание. По моим наблюдениям, в последние годы иммунитет у населения ослабел. Раньше люди крепче были. Сегодня пациент с хорошим иммунным статусом редкость.
— А в чем это проявляется?
— Раны после операции заживают хуже. Восстановительный период затягивается. Человек уже бегать должен, а он едва с постели встает. И главное — не хочет с болезнью бороться. Есть у меня товарищ, которого чуть не силой заставляю двигаться. Не желает, сил, говорит, нет. Ну что ты с ним будешь делать?
Геннадий Александрович искренне расстроен. Каждый пациент, которому не удается помочь, для него личная трагедия. За год в отделении бывает от 30 до 50 случаев смертельного исхода. Не всегда люди гибнут на операционном столе. Иных поздно привозят в больницу. В гнойную хирургию нередко доставляют пострадавших в авариях, во время несчастных случаев, бытовых разборок. Людей приходится буквально “собирать по запчастям”. И это сложнее, чем машину после аварии отремонтировать.
— Автомобиль с включенным двигателем никому и в голову не придет налаживать, а сердце разве остановишь? — задает риторический вопрос Стрижнев.
За 42 года практики Геннадий Александрович прооперировал тысячи человек. Сейчас, по мнению заведующего хирургическим отделением, благодаря современной технике (УЗИ, магнитно-резонансный томограф, фиброгастроскоп), тест-системам, лабораторным анализам упростилась диагностика болезней. Но подходы к лечению изменились незначительно. Сегодня любой опытный терапевт знает и умеет гораздо больше Гиппократа, который лечил своих пациентов преимущественно при помощи клизм и голода. Однако и тогда, и теперь первостепенное значение имеют опыт, логика и умелые руки доктора.
КСТАТИ, об умелых руках. Именно они, а еще музыка привели Стрижнева в медицину. Но обо всем по порядку.
В большой и дружной семье Стрижневых родилось девять детей. Родители — Клавдия Митрофановна и Александр Дмитриевич Стрижневы — трудились в племзаводе “Элита” под Красноярском. С раннего детства младших Стрижневых приучали к труду. Это не мешало им хорошо учиться (семь из девяти получили высшее образование, а две старшие сестры — среднее техническое), заниматься спортом. Геннадий увлекался легкой атлетикой, гимнастикой, бегал на лыжах. Кроме того, он окончил музыкальную школу по классу баяна. Из-за материальных проблем (старший брат учился, и нужно было помогать родителям содержать младших братишек и сестренок) Геннадию пришлось после десятилетки три года работать. После трудовых будней Стрижнев вел хореографический кружок. Именно там юноша познакомился с молоденькой девушкой-фельдшером. Общение с ней и определило выбор профессии.
В 1962 году Геннадий Стрижнев сдал экзамены в Красноярский медицинский институт на факультет “лечебное дело”. Вместе с ним поступила в вуз Людмила Ивановна Заморина, будущая супруга. Она к тому времени окончила медицинское училище в Абакане. Молодые люди прилежно штудировали учебники. А искра между ними промелькнула тоже в немалой степени благодаря музыкальному таланту Геннадия Александровича. Он в медицинском вузе был баянистом в хореографическом кружке, а еще активно участвовал в спортивных соревнованиях за честь альма-матер. Однажды девушка зашла в хореографический зал, где в вальсе кружились студенты-медики под звуки баяна. В этом зале и решилась ее судьба.
Чета Стрижневых с “красными дипломами” в руках получила распределение в Абакан, на родину Людмилы Ивановны. Геннадию Александровичу предлагали остаться в аспирантуре, даже письмо от профессора сохранилось, но не сложилось…
Первое время жили на квартире у родственников. Потом получили свое жилье. Людмила Ивановна устроилась работать акушером-гинекологом в Абаканский родильный дом. Именно здесь в марте 1969-го родилась их дочь — умница и красавица Нонна. Нонна Геннадьевна — достойный продолжатель медицинской династии Стрижневых. С отличием окончив стоматологический факультет Красноярского медицинского университета, она вот уже много лет лечит зубы пациентам в Абаканском городском стоматологическом центре. И прекрасно лечит, от пациентов отбоя нет…
ГЕННАДИЙ Александрович приступил к работе в 1968 году. Главным врачом тогда областной больницы была Галина Яковлевна Ремишевская. В конце 1960-х
в отделении общей хирургии, рассчитанном на 80 койко-мест, трудились замечательные хирурги. Заведовал отделением Федор Александрович Гергенредер. Об этом уникальном, беззаветно преданном своей профессии человеке до сих пор ходят легенды.
— Федор Александрович отличался суровым, но справедливым характером, — вспоминает Геннадий Стрижнев. — Как истинный немец он не признавал опозданий, требовал железной дисциплины и ответственного отношения к работе. Сделал, что положено, можешь быть свободен, это он поощрял. Врачей, что небрежно заполняли истории болезни, Гергенредер не допускал до операций. Такие люди, впрочем, долго в больнице не задерживались. Федор Александрович читал много медицинской литературы, выписывал журналы. Приветствовал в молодых коллегах стремление к учебе, научной деятельности. Его первой помощницей и соратницей была дочь — Эльза Федоровна. Мы с ней очень дружили.
У Федора Александровича была привычка выслушивать перед началом работы статус локалис (описания клинических признаков болезни) по редким, нетривиальным случаям, написанные коллегами-хирургами. Например, по болезни Литтля. В основе этого недуга — внутриутробные или родовые поражения головного мозга, которые приводят к сложной патологии ног. В крайних случаях человек не может ходить; чаще — вследствие паралича конечности напряжены, как палки, перекрещивают одна другую. Людей с такой походкой вы наверняка видели. Так вот однажды вечером Эльза Федоровна предупредила меня, что утром статус локалис по болезни Литтля предстоит читать мне. Пришлось спешно штудировать литературу. Утром Федор Александрович, заслушав мое выступление, улыбнулся (высшая степень похвалы). И Эльза была довольна, что помогла.
СЕГОДНЯ Геннадий Александрович сам экзаменует коллег. В отделении гнойной хирургии трудятся, кроме него, еще три хирурга. Только за прошлый год здесь прооперировали 1072 пациента. С самым младшим из врачей, Александром Рязанцевым (“Перспективный врач, голова и руки хорошо работают”, — отметил Стрижнев), Геннадий Александрович ходит на охоту.
В ординаторской висит картина, на которой благодарный пациент-художник запечатлел хирурга. Колоритный бородач в тужурке и с ружьем стоит на лыжах возле заснеженного домика в тайге. Рядом вертится верная подруга-лайка. У Стрижнева и в самом деле есть избушка в Буйбе, куда он по осени отправляется на промысел. Охота — хороший психоэмоциональный отдых, считает Стрижнев. В тишине и покое среди великанов деревьев происходит своеобразный катарсис…
— Находишься досыта, надышишься вволю — и можно опять приступать к работе, — завершая беседу, сказал Геннадий Стрижнев. — В хирургии остается тот, кто поймет боль человеческую, прочувствует до донышка, но не примет на себя. Иначе помочь пациенту не удастся.
Елена ЛЕОНЧЕНКО
Фото Александра КОЛБАСОВА