О “Тотальном диктанте”, который с подачи новосибирцев стал покорять чуткие к русскому языку города, кто не слышал? Вот и я слышала, да возможности присоединиться к этой акции в Абакане не находила.
Но нынче все сложилось: информация о времени и месте лингвистического “флешмоба” попалась на глаза в тот счастливый час, когда субботние дела легко было отодвинуть в сторону.
В аудитории Хакасского госуниверситета, заполненной любителями словесности, удалось-таки устроиться на “камчатке”. Рядом девчушки. Без пяти минут выпускницы школы № 1 подтвердили мне: да-да, пришли сюда исключительно по собственному желанию. То же сказала и сидевшая впереди нас опытная преподавательница информатики: “Хочу проверить свои знания. Любопытно”. Ну а чем еще можно мотивировать вольный поход за безжалостной оценкой? Даже не знаю. Это просто интересно — бросить вызов себе и… чего уж мелочиться, тотальному наступлению безграмотности.
Кстати, маленький вклад в борьбу с ней был сделан перед диктантом, когда севшим за парты напомнили, с какой буквы пишутся слова “Интернет”, “интернет-конференция”, “Сеть”… Намек на тему, наверное, все поняли. И дружно взялись за ручки после ободряющего напутствия организатора акции в Абакане Марины Грибковой: “Писать грамотно — это модно!”
Да, хотелось быть модным при написании орфограмм и постановке знаков препинания! Кстати, именно пунктограммы для многих стали камнем преткновения. Вот и я в некоторых случаях не сразу ставила тире или запятую, а лишь после проверки всего текста.
На “трудные” особенности эссе Дины Рубиной обратили внимание все — и участники, и партнеры международной акции на местах. Так, на пресс-конференции Владимир Антонов, доцент кафедры стилистики и журналистики ХГУ имени Н.Ф. Катанова, отметил, что текст сложен с точки зрения интонирования (много коротких рубленых фраз, которые включают знаки препинания, кои слухом уловить надобно) и пунктуации (много закавыченных слов и авторских знаков).
Его коллега по кафедре Галина Хрестолюбова, которой и выпало быть “диктатором”, призналась, что было трудно (ей не удалось услышать, как читает текст сам автор). Нелегко пришлось и испытуемым: “Современное образование ориентируется на тестирование: есть написанный текст, и достаточно знать, как в нем расставить знаки препинания и орфограммы. А диктант — это аудирование, которое заставляет больше задумываться над тем, что и как писать”. Сказанное касается молодежи, заточенной на ЕГЭ. У великовозрастных участников акции своя песня: отвыкли писать под диктовку…
Но что эти “нюансы”, если был азарт. Если целый день не покидало ощущение праздника оттого, что неизбывный интерес к слову разделяют с тобой другие люди.
После диктанта все ринулись проверять себя (часть эссе “Интернет: зло во благо или благо во зло?”, которую одновременно писали Сибирь, Урал и заграничный Казахстан, оперативно появилась на сайте “Тотального диктанта”). Обрадовала вариативность постановки некоторых знаков препинания: “Ага, все не так уж плохо!”
Три дня ожидания — и вот он, результат, все на том же сайте. Оценка, от которой в твоей жизни уже абсолютно ничего не зависит, почему-то прибавила настроения. Хотелось благодарить маму и школьного учителя (“Спасибо, Тамара Андреевна!”).
Да, было время, когда самые что ни на есть обычные средние школы не чурались в массовом порядке выпускать людей вполне себе грамотных. Сейчас же пробовать слово на вкус дозволено лишь старшеклассникам-гуманитариям. Юные математики “отдыхают” (в 11-м классе один урок русского языка в неделю!). Понимаете, к чему я клоню?
Вот и Владимир Антонов на пресс-конференции не преминул заметить: ситуация в стране такова, что уровень грамотности с каждым годом падает (“Ни изложений, ни сочинений, ни диктантов не пишут при поступлении в вузы”). Сказанное экспертом дополню: школа, истерзанная потугами на реформы, не в силах противостоять общему падению культуры (извините за одряхлевшее от вечности заимствование). Сегодня оно выражается и в том, что уже мало кто обращает внимания на культ безграмотности, нагло отвоевывающий себе место под солнцем. “Ляпы” всюду — в кричащих объявлениях магазинов, бегущих строках телеканалов, бесконечном интернет-потоке сознания…
Результаты, показанные участниками ежегодной добровольной акции, — цветочки. На весь русскоговорящий мир, а его отважились представлять 32 280 человек, не набралось и 400 отличников. В Хакасии ни одного пятерочника. Абакан, где диктант писали 54 человека, заработал пять четверок, 17 троек, 32 двойки. Черногорск (там дружно сели за парты около 100 добровольцев), заявил только о пяти четверках. Зато поселок Майна, где проверял свои знания 21 человек, не постеснялся сказать о шести тройках и 15 двойках. При этом мне очень понравилась позиция самоироничного Александра Куршакова, организатора акции в этом маленьком поселении: “Я сам человек не очень грамотный. Но, когда стал готовить мероприятие, начал обращать внимание на собственные ошибки в речи. Польза несомненная! То же мне сказали и другие участники”.
Зная о ситуации с русским языком (а она одинакова по всей России), и сами авторы проекта бережно предупреждали всех: “Участие в диктанте не принесет вам прибыли и славы, мы не раздаем пряники и почетные грамоты, но мы считаем всех наших участников настоящими героями! И ваша оценка — это не ярлык, не клеймо, это повод выяснить, над чем стоит работать”.
Оценивать же уровень грамотности в стране по итогам “Тотального диктанта” (он не чета классическим проверкам) нельзя. Ведь его писала малая толика соотечественников — те, кто заинтересован в установлении моды на уважительное отношение к языку. Ну а поголовный охват диктантом явил бы нам не цветочки, а ягодки. О чем страстно рассуждал в эти дни и вездесущий Интернет.
Из множества комментариев, до предела актуализировавших тему отношения государства и общества к “великому и могучему”, сразил наповал такой: “Выпускайте нормальные учебники, готовьте нормальных педагогов для школ — и вы получите грамотное население. Но если детей обучать русскому примерно таким образом: “Причастие — полупредикативная словоформа глагола, обозначающая процессуальный признак (действие) в несловоизменительной категории вида и словоизменительных категориях залога, времени, рода, числа и падежа” (“Русский язык. Первая книга. Морфология, глагол” для 7 класса общеобразовательной школы, коллектив авторов: Репкин, Восторгова, Некрасова. Издательство “Вита”, Москва), то вряд ли стоит рассчитывать на что-то путное”.
Из этой беды надо выручать язык Пушкина. А не устраивать, господа-товарищи, постыдную возню вокруг имени автора диктанта.
Вера ДМИТРИЕВА