Глава Хакасии Виктор Зимин дал интервью телеканалу ТВ-7. Во время беседы с Викторией Калашниковой, которая длилась больше часа, Виктор Зимин рассказал, почему распустил правительство Хакасии, и поставил точку в теме о государственном долге республики.
Надо думать о другом — как мы заработаем деньги
— Хакасия получит беспрецедентную помощь из федерального бюджета — около 12 миллиардов рублей. Зачем нам так много денег нужно и как вам удалось добиться такой поддержки?— Не буду страдать героизмом и говорить, что это только благодаря мне — это благодаря всем нам с вами нам же и поверили, что мы эти деньги не проели. Есть разные категории и людей, и регионов, которые живут с долгами. Я не буду сравнивать ни с кем, но скажу, что на фоне такого госдолга мы — седьмой регион по развитию. Начиная с 2009 года, как я стал главой, мы по многим показателям росли, добавляя в бюджет в среднем по одному миллиарду 300 миллионов рублей налогов ежегодно. Но вот настал 2012 год, и мы резко падаем. Из-за того, что упала цена на алюминий и на уголь — их производители были основными налогоплательщиками Хакасии. В итоге мы на 6,5 миллиарда провалились. Я ещё тогда просил федеральный центр: сбалансируйте нас, но минфин не поддержал. И только в этом году мы подошли к той цифре, которая была по доходам в 2012 году. Иногда эти цифры надо показывать населению и говорить, что происходило и как мы жили. В этот период мы в разы повышали заработные платы бюджетникам, исполняли «майские указы» президента. Что такое три-четыре миллиарда в год? А умножьте на три-четыре года. Вот вам и наш госдолг.
Мы также невеликие свои деньги потратили на стройки (на возведение республиканского музейно-культурного центра, перинатального центра, хирургического корпуса республиканской больницы. — Прим. Ред.). Всего 3,5 миллиарда. Всё остальное мы брали у Федерации. Кто-то говорит, что якобы я весь бюджет взял и загнал в эти объекты. Но я не загонял, мы старались по минимуму обойтись. В то время ещё землетрясение разрушило больницу. Надо было реагировать. Я мог сказать, что денег нет, давайте замажем трещину и ещё раз рискнём нашими людьми. Но мы и так нарисковались, хватит. Авария на Саяно-Шушенской ГЭС, апрельские пожары — 75 и 30 человек потеряли тогда. Да, на 3,8 миллиарда рублей нам снова помогли, но это не все затраты. Мы все свои ресурсы отвлекли, вся республика почти полгода работала над восстановлением жилья. Мы ещё много библиотек, школ и ФАПов построили, своих денег потратили. Мы не куксились, не плакали, а объединились и сделали.
Когда президент подписал (документ о выделении республике финансовой помощи. — Прим. Ред.), то сразу, глядя на графики, спросил: «О, прибыль упала, деньги упали, а обязательства те же остались». Но у меня даже выше стали обязательства. В этот раз с министром финансов России разговор был уже очень позитивный, а вот с заместителем его я ругался. Он из Новосибирска, кстати. А министр очень по-государственному поступил. И мне не стыдно было это доказывать, мы работали все годы, у нас показатели отличные: в Хакасии самая низкая инфляция, самая низкая безработица… У нас самая молодая республика. Я всегда это отмечаю — не на ровном месте это всё. Всё, тему с госдолгом закрыли. Сейчас думать и говорить нужно о другом.
В первую очередь этими средствами (11,8 миллиарда рублей. — Прим. Ред.) нам нужно закрыть коммерческие кредиты, за которые мы платим по пять — восемь, а то и одиннадцать процентов. А государство даст уже с нулевой ставкой, но возвращать всё равно надо.
— Рядовой житель это как-то почувствует?— Нет. Я уже сказал: нужно сейчас думать о развитии Хакасии. Надо говорить о том, как мы заработаем деньги. Я говорил уже об этом с новым министром финансов — минимум два миллиарда в налоговой сфере мы должны заработать.
Считаю, что угольщики являются нашими партнёрами
— Если говорить о налогах и доходах, то сейчас остро встаёт тема с «угольными деньгами». Ситуация выглядит парадоксально: бизнес вроде бы развивается, объёмы добычи растут, а налогов угольщики платят меньше. Об этом шёл разговор на прошедшей сессии Верховного Совета Хакасии.
— Я бы очень хотел, чтобы все сначала считали, а потом говорили. И я не могу комментировать слова Владимира Николаевича (Штыгашева. — Прим. Ред.). Я думаю, это была просто боль. Боль человека за бюджет республики. Мне кажется, нельзя так голословно в целом об отрасли говорить. Мы не знаем всех правдивых цифр, во-первых. Не мы угольщиков администрируем — это во-вторых. И, в-третьих, это является государственной тайной — ваши личные налоги, налоги предприятий. Поэтому я не имею права освещать налоги предприятий: общую цифру могу сказать, но по каждому отдельному предприятию — нет. Иначе я разглашу тайну и пострадаю как чиновник. В общем, так голословно об этом говорить нельзя. Но то, что сказал председатель Верховного Совета Хакасии, это правда. Он прав, есть парадоксальные вещи. По большому счёту, все те, о ком он говорил, сидели в зале, все налогоплательщики. Это же так? Все угольщики там. Зачем далеко ходить? Любой из депутатов может встать и ответить, почему они стали меньше налогов платить. Это было бы честно, красиво, правильно. Считаю, что биться за бюджет надо, но более взвешенно и корректно, так как большинство угольных предприятий являются нашими партнёрами, выполняя все соглашения. Владимир Николаевич поступил абсолютно правильно, он послал сигнал.
— Прирост в два миллиарда рублей в этом году за счёт чего может быть достигнут?— Знаете, если человек нацелился поработать год-два и убежать, то он станет популярным. Он понравился всем, причесался красиво, не нахамил никому, не наругал, в угол не поставил. Хороший начальник? Вроде бы да. Но чтобы каждый год был прирост, нужно иногда делать непопулярные шаги. Они иногда задевают за живое человека или бизнес, но в следующие годы будет легче. В этом году мы, может быть, больше говорим об угольной отрасли: мы её расширяем, расширяем, а где деньги? А они не всегда только в прямых налогах, они ещё и в косвенных. Сколько сейчас на разрезах рождается перевозчиков, эксплуатантов, ремонтников, сколько индивидуального бизнеса сейчас живёт и растёт? Например, Алтайский район — за эти годы у него в шесть раз увеличился бюджет.Но перспективы были заложены не только в угольную отрасль, мы по многим показателям стали другими. Дорожная отрасль другой стала, автомобили мы поменяли, мы лучше всех гасим ипотеку и много-много ещё чего. Это всё нам дал наш бизнес — малый, средний. Сколько субъектов предпринимательства у нас родилось за эти годы? А они не могут родиться на той земле, где нет перспектив. Даже фермеры — их было 300, а сейчас 1600. Ну не на голой почве же это всё.
Хакасия — это же не просто отдельно взятый регион. Это часть Российской Федерации, здесь живут россияне. Моя задача — приехать в Москву и защитить цифры, сбалансировать бюджет. Однако этот год для меня немного критичный, страшный. И единственно правильная позиция — нужно сократиться. Именно поэтому я буду сокращать не 100 человек, а 130. Это очень серьёзный шаг, но посмотрим, как будет. Единственное, что мне не нравится, это то, что мы сократили региональные льготы — на туризм, на гостиничный бизнес. У нас только за год 12 отелей открылось, хотя льготы-то небольшие. А вот условия, которые мы создали, были удобными. И некрасиво, когда власть через три года берёт и меняет позицию. Но я уверен, что буквально год-полтора и мы вернём все льготы.
Если пошёл во власть, то ты обязан драться за республику
— Сейчас вы формируете состав кабинета министров. Честно говоря, мы ждали, что в конце мая вы огласите список фамилий, но пока интрига сохраняется. Сложности какие-то с кандидатурами?— Конечно сложности. Это не всё так просто. И это не пиар, не политический шаг. Я считаю, что это большой минус был мой как главы региона, когда произошёл арест руководителя моей администрации. Это политический орган, который отвечает и за мою мораль. Наверное, в тот момент не хватило смелости сразу всех отправить в отставку. Но тогда все ждали этого шага, даже в Москве. Но я не занимался очищением. По большому счёту, та команда сделала многое, правительство работало и сейчас работает. 99 процентов работающих было. Но я же вижу, кто устал. Особенно в эту серьёзную годину, когда случился такой политический кризис, я увидел, как многие стали сдавать позиции. В себя ушли, испугались. Но я не люблю, когда пугаются. Это неправильно. Ты пошёл во власть — бейся, борись, доказывай. Ты же не только за себя бьёшься: дома с семьёй выясняй отношения, а здесь ты обязан за республику драться. Плохо тебе, хорошо ли, иди и борись, а не прячь голову, как говорится, в песок.Я не успеваю следить за всеми, у меня этот период был тошноватый. Мне главное нужно было решить — вопрос с госдолгом. А на этом фоне: «А у тебя жулики, а у тебя ещё что-то, а ты опять в Москву». Вот с таким фундаментом я начинал борьбу за бюджет. Все поспрятались и сидят, инициатив нет, того нет, сего нет. Тогда и было принято решение об отставке правительства и пересмотре позиции: кто в бой пойдёт дальше. И многие думают: «Ну всё, остался живой, перевыборы скоро, пока поживу для себя». Но нельзя так жить, республика не может работать «в короткую». Если не закладывать перспективу на два-три года, на десять лет, то ты не государев деятель. Необязательно быть президентом, чтобы быть государственным деятелем. Можно им быть и в селе, если ты защищаешь позицию села, сообщества. Вот когда что-то хорошо, то это отдельно взятый министр, а когда плохо — это правительство. А должно быть всё вместе.
О формировании нового правительства. Я не давал обещания, что в конце весны будет принято решение по правительству. Я говорил, что к маю отчитаюсь за концепцию правительства. И я показал структуру. Пусть её сейчас обсудят, я жду обратной реакции: насколько удобна эта схема? Это не просто структура, мы завтра с ней будем жить. Виктория, вот вы руководитель, вам легко?
— Нет конечно.— Абсолютно верно. Но как руководитель вы всегда защищаете своих подчинённых. Вот и я уже сказал: у меня было хорошее правительство, потому что я с ним работал. Я же раньше не менял его, а сейчас пришло время. И сейчас мы должны набрать такую команду, которая отработала бы минимум пять — десять лет. Сегодня вот вызвал одного человека — достойный, опыт есть, имя есть, но он не согласился быть министром. То есть не всё так просто.Я бы не очень хотел брать со стороны людей, извне. Но заявок таких было около 60. Я каждый день лично просматривал резюме. Кроме того, в настоящее время согласовываю всех замов, главных врачей и руководителей образовательных учреждений. Хотелось бы согласовывать ещё и директоров школ, но у меня на это пока не хватает времени. Нужно хотя бы знакомиться с каждым. Все они выполняют одни из главных функций в обществе.
Что касается кадровой политики, думаю, что за июнь я всё завершу, по крайней мере, процентов на 80.
— А министры знают, кто останется?
— Нет, в подвешенном состоянии все. Знаете, пусть они на меня не обижаются, мы так договорились, они всё знают, в контракте это расписано. В документе есть пункт, что нельзя обсуждать мои решения, в любую минуту министр может быть уволен. Без приглашения, без уведомления — так устроена политическая жизнь. Я уверен, что по этому поводу нет ни у кого обид. Мне не нравится единственное — то, что некоторые начинают за себя бороться. Это глупо. Я решение же принимаю не как монарх, даже царь так себя не вёл, он советовался и с Думой, и со своими помощниками. Я не царь, я обыкновенный житель республики. Поверьте, я собираюсь здесь жить и дальше. И это моя зона ответственности, поэтому я должен принимать такие решения.
— Вы сказали, что сократите 130 государственных служащих и ликвидируете одно министерство. То есть визуально серьёзных изменений нет?— Почему? Мы сокращаем девять государственных структур. Девять. Уйдут государственные комитеты, но это те же министерства. Зарплаты, штат, машины — всё одинаковое. Часть функций комитетов мы передадим в другие министерства, а у руководителей госкомитетов могут остаться права заместителей. Девять структур и 130 государственных служащих — это очень серьёзный шаг и очень серьёзные цифры. Но придётся работать больше. И обижаться из-за этого на меня не надо. И давить тоже не надо. Ответственность моя. И я знаю, как получается, когда становится плохо: «А Зимин денег не даёт»… Позиция удобная — пальцем на меня показывать. Не надо этого делать. Я вас нанял работать — идите и работайте, а не тунеядничайте.
Не хочу разбирать по персоналиям, но я попрощался с Иваном Вагнером, сказал ему добрые слова. Все годы он был со мной и помогал мне. Он ушёл, если честно, не по реформе. Николай Иванович Попов тоже. Он за два дня до отставки не успел подать заявление о том, что выполнил миссию свою, готов уехать в другой регион. Так получилось, что он попал под отставку. Вагнер тоже давно просил отпустить его. Есть такие моменты, человеческие, нормальные.
Не надо молодёжь делать «придатком»
— В предложенной вами структуре правительства появятся новые управления. Например, по молодёжной политике. Что это такое и зачем оно нам нужно?— Я думаю, что оно нам очень нужно. Молодёжь — наше будущее, наше настоящее. Мы на неё ориентируемся, она всегда чуть быстрее думает и шагает. Не всегда это может быть верно, но на одном моменте их ловить и говорить, что они не правы, несправедливо. Этот год мы объявили Годом молодёжи, и я не говорю о том, чтобы в один год возле молодёжи побыть, а потом убежать. Мы за этот год должны найти формы и инструменты, чтобы как можно больше сделать для молодёжной политики. Завтра ведь опять кто-то молодёжью станет, правда? Раньше же были комсомол, пионерия. Я сам через это прошёл и считаю это правильным. Низкий поклон старшему поколению за ту идеологию, которая была. Мы тоже должны этому научиться.У нас большой объём направлений, где молодёжь хотела бы себя видеть. И нам нужно сделать так, чтобы они сами нам об этом сказали, а значит, им нужно дать инструмент и возможности и создать такой политический институт, где бы они себя проявили, сами начали командовать и создавать. Поэтому я принял решение о создании управления молодёжной политики — не надо молодёжь делать «придатком» других ведомств. У нас в такой же ситуации оказался и туризм. Но меня убедили — я сделал отдельный госкомитет по туризму, а сейчас пришлось передать это направление министерству культуры.
В общем, я решил создать управление по молодёжной политике и лично его курировать во время становления. Я когда-то курировал министерство культуры, оно подчинялось мне напрямую. Ежедневных планёрок я, конечно, не проводил, но дал волю и денег. В управлении не будет большого штата, человека четыре-пять. И все будут работать по направлениям: рабочая молодёжь, студенчество, юнармия и так далее. Но ребята все должны быть из этой среды, пусть они ведут эти направления и защищают их. Я хотел бы, чтобы этот орган стал системным, монолитным. Наша молодёжь рада потрудиться, она должна забрать у нас власть. Но перед тем, как это сделать, их надо научить хорошему. Надо создать такую ситуацию, чтобы они стали властью. Я готов с молодёжью встречаться, говорить. Они тоже ответственны за Родину, и не надо отнимать у них этого права.
Я готов работать
— Объявляя об отставке правительства, вы недвусмысленно дали понять, что никуда уходить из республики не собираетесь, что останетесь ещё на один губернаторский срок. Я так понимаю: вы уверены, что жители вас выберут. Почему они должны это сделать?— Чтобы быть уверенным в чём-то, надо что-то делать. Но задача сейчас у меня абсолютно не в этом состоит, не в победе на республиканских выборах. Задача номер один — это подготовить проведение выборов главы государства в нашем регионе, выбрать достойного человека в президенты Российской Федерации. Ничего важнее этого сейчас нет. Если в стране не будет никакой стабильности, то и никакого бюджета в республике не будет. Я очень серьёзно отношусь к этой теме, понимаю, насколько это важно. Необходимо думать каждый день о благосостоянии своего населения, тогда у тебя всё получится.Если будешь врать, извиваться, придумывать истории, которых ты никогда не делал или не сделаешь, то не получится ничего. Мы же всё это видим. Назовите мне хоть кого-нибудь из тех, кто не так давно выразил мне недоверие, кто что-нибудь сделал? Хоть одного лидера там найдите? Я понимаю, что у нас в республике есть достойные люди, так хочется иногда перед ними шапку снять, поклониться за труды, за светлую голову… Но когда люди… Хотя, наверное, нельзя мне их осуждать…
Ещё раз повторю: я не заявлял, что буду избираться. Я сказал, что буду готов работать. Но при наличии ещё одного важного фактора — решения главы государства. Я знаю, что выверю всё — насколько нужен региону, насколько мне будет комфортно работать для региона и региону жить со мной, тогда только приму решение: идти или не идти на выборы. Но работать так, чтобы не идти на выборы, нельзя. Работать сегодня нужно с учётом того, что ты пойдёшь на выборы. По-другому нельзя, поверьте мне.
— Есть ли у вас понимание, чем вы будете заниматься ближайшие шесть лет, если останетесь на посту?— План один. Чтобы Хакасия была лучше других регионов. Чтобы каждый, гуляя по Хакасии, всегда говорил: «Я самый красивый, я лучше одет, у меня лучшая машина, у нас хорошие предприятия, музейно-культурный центр, перинатальный центр, в котором я хочу рожать, я хочу водить своих детей в эти детские сады, отличнейшие школы, в университет, вошедший в топ-100 страны». И, конечно, нужно развивать экономику, все отрасли. Но они будут зависеть от позиции правительства, Верховного Совета. Всё должно быть взвешенно, корректно. Чтобы в регион инвесторы захотели вкладывать деньги, а туристы — приезжать к нам.Спасибо за беседу, за вопросы. Я хотел бы, чтобы мы чаще так говорили, но не о макроэкономике. Я готов говорить обо всём другом, но считаю, что это должна делать и моя команда — министры, главы районов и городов.
Я не могу до всех достучаться, мне часто приходится бывать в Москве, и кто-то говорит, что со мной невозможно встретиться. Я готов встречаться, но думаю, что от меня будет больше толка, если буду привозить деньги, внимание и инвесторов, создавая тут благоприятные условия. Даже если я буду сутками принимать всех у себя в кабинете, то этих вопросов не решу. Мне трудно быть жёстким, но иногда это нужно.
Подготовила Светлана СВЕТАЧЕВА