— Владимир Тодыков резал по дереву. И еще он был великолепный рисовальщик. Работая вместе с Владимиром Сваловым (ныне красноярцем), прекрасным резчиком, они создали по эскизам Тодыкова галерею гравюр на дереве — ксилографий.
— И преподаватель детской художественной школы имени Д.И. Каратанова Георгий Сагалаков показывает на расположенный в своем классе в “художке” стенд с репродукциями произведений знаменитого хакасского графика, которому в марте 2013 года исполнилось бы 75 лет…Коллеги Тодыкова по цеху в один голос утверждают, что он — основоположник становления изобразительного искусства Хакасии, что для нее он — как Суриков для России! Книжная и станковая графика, чеканка, резьба по дереву, портретная живопись, пейзаж, мозаика… Уже первые шаги в искусстве показали его как крепкого и неординарного мастера. Известность не только на родине, но и в Красноярском крае, Туве и Горном Алтае ему принесла прежде всего книжная графика: книг и учебников с его рисунками и оформлением вышло множество.— Владимир Александрович был прекрасным иллюстратором, — продолжает воспоминания Георгий Сагалаков, проработавший с Тодыковым долгое время в Хакасском отделении Красноярского книжного издательства. — Прочитав рукопись, он тщательно обдумывал текст, а вот рисовал недолго. То есть сначала находил образное решение, а потом воплощал. Считаю его выдающимся художником.Он также много занимался монументальными вещами, вместе с архитекторами оформлял здания и интерьеры. Но главное — графика. Если вот эти ксилографии рассматривать внимательно (Копии работ, которые служат наглядным пособием для обучения детей искусству графики. Подлинники хранятся в фондах республиканского музея. — О.К.), видна рука большого мастера. Посмотрите, какие удивительно глубокие образы из хакасского эпоса созданы художником, какая сильная композиция и чувство меры! Вот говорят: графика — это гармония черного и белого. Но это и сильная композиция. А он умел отделить главное от второстепенного и очень хорошо компоновал.Я смотрю на эти работы и просто поражаюсь его фантазии — создан целый мир! Сюжеты эпических произведений он представлял очень ярко и передавал свое видение зрителю. В те времена членами Союза художников СССР в Хакасской автономной области были только пять человек, и Тодыков со Сваловым входили в это число.Уроженец аала Чаптыков Аскизского района, в 1957 году Владимир Тодыков поступил в Ленинградское художественное училище, а в 1959-м, по состоянию здоровья, перевелся в Красноярск, в Суриковское, где учился вместе с Владимиром Капелько. Они, кстати, тесно дружили всю жизнь и ценили друг друга. Вернувшись в Абакан в 1963-м, молодой специалист пришел в художественные мастерские, где, зарабатывая себе на хлеб, трудилась над заказами по оформлению наглядной агитации сплоченная группа художников — от самоучек до имеющих дипломы, от прошедших войну — до совсем молодых. С 1966-го пять лет работал художественным редактором в Хакасском отделении краевого книжного издательства, но сотрудничал с ним до конца жизни. Красноярцы высоко ценили графика Тодыкова: он не раз спасал от провала “прогоревшие” по оформлению книги, “разруливал” чрезвычайные ситуации. Но имя Владимира Александровича останется и в истории монументального искусства Хакасии: когда-то выполненные по его эскизам панно и рельефы украшали многие общественные здания и интерьеры в Аскизском районе, в Шира, в Абакане. Им был оформлен фронтон кинотеатра “Наутилус”, гостиница и интерьер ресторана “Хакасия”, чеканка украшала ЗаГС на Щетинкина. Ресторанный комплекс из трех юрт в Жемчужном, над которым он трудился с друзьями, сгорел, и теперь, через почти 20 лет после ухода художника (1994 г.), из всего его монументального наследия “жива” разве что чеканка на фронтоне центрального рынка, все остальное исчезло — демонтировано по причине новых архитектурно-дизайнерских веяний… В разговоре о человеке мне всегда любопытны детали, штрихи, какие-то мелочи, которые, складываясь, как мозаика, составляют цельную и живую фигуру — личность. “Расскажите, что за человек был?” — этот вопрос задавался всем собеседникам, знавшим Владимира Александровича. И хоть помню его и я, мои воспоминания — это всего лишь запахи краски, лака, растворителей, древесных стружек и доброжелательное отношение к моему детскому любопытству “дядей Вась, Миш, Гриш, Володь”, которые благосклонно разрешали наблюдать за их работой в художественной мастерской по улице Трудовая. Где-то там, где сейчас торцом стоит бывшая швейная фабрика.Кажется, слышу и голос Владимира Александровича — высоковатый, резковатый, с какой-то особой интонацией, юморком. Или теперь, за пластом времени, это только кажется?.. Часто встречала его и позже (одна из его дочерей училась вместе с моим братом в школе), и уже во взрослой жизни, в кругу своих знакомых или мимоходом на улице, но каждый раз только лишь отмечала мысленно, со стороны: “Вот… Владимир Тодыков… Художник”. Он ведь все равно не узнает, не вспомнит ту зачарованную девчонку из суеты мастерских.А теперь записываю рассказы тех, для кого Владимир Александрович был наставником, учителем, другом. — Я приходил к ним в дом, — рассказывает художник Сагалаков, — а он, как правило, сидел за иллюстрацией. Часто в учебниках нужно было изобразить демонстрацию — первомайскую или на 7 ноября. Он честно признавался: “Не люблю я это рисовать!” А потом скажет: “Ну-ка, садись передо мной!” И начинает рисовать с меня. Потом просил принести фото жены и дочки. Принес, он и их нарисовал. А рядом в колонне — его жена Мария Филипповна, в пол-лица художник Иван Старушкин и, как будто чуть отстал от всех нас, — он сам. И остались в учебниках те акварельные иллюстрации, где все мы среди демонстрантов. А иногда приду: он какую-то композицию закрутил и ему нужна рука. Берет мою: “Ну-ка, подержи вот так!” Как-то оформлял хакасские народные сказки акварелью и что-то затянул. А у нас же план, сроки — все нужно вовремя в типографию сдать. Я к нему, а он: “Знаешь, один образ не могу найти…” Потом так посмотрел на меня: “Садись!” И очень быстро сделал набросок.Что еще интересно: он всегда готовился к работе над книгой, читал текст (не секрет же, что многие работают без текста — им достаточно пересказа содержания), анализировал его и продумывал оформление. Работали мы над хакасским букварем. Сроки были ограничены, и мы с утра до ночи рисовали вместе — друг против друга. И потом он сказал: “Ты видел наш темп и объем? Вот если будешь всю жизнь так работать, из тебя какой-то толк выйдет”. И еще: “Чтобы найти композицию, не надо ехать в тайгу или еще куда-то… Ты сядь перед кустиком, внимательно изучай его, начни рисовать — и увидишь композицию. Как расположены веточки, как листочки лежат — здесь ищи. Научишься этому и любой сюжет сможешь композиционно выстроить”. А объяснял он простым языком, и вообще человек был с большим юмором…Я иногда рассматриваю его иллюстрации — в композиции он просто непревзойден. Ведь в изобразительном искусстве это, по сути, расположение пятен в каком-то формате. А расположение объектов на его картинах дает такую динамику, движение! И как раз за счет очень мастерского перекрытия пятен. А еще в них есть равновесие. Суть композиции в этом и состоит. Графический подход Владимир Александрович использовал и в цветных иллюстрациях. Очень тщательно подбирал тон, долго мешал акварель, пока не находил нужный оттенок…— Рисовальщик великолепный, — продолжает Сагалаков, — каждый его набросок — практически завершенная работа. Лошадь рисовал в любом повороте головы и туловища. Знание анатомии безупречное! И люди, и всё у него мастерски получалось. Однажды я показал Владимиру Александровичу свою графику. Он замечание сделал: “Ты как хвост у лошади нарисовал? Это же продолжение позвоночника, а ты куда его прицепил?” Вот и его однокашник по училищу Владимир Капелько тоже никогда никого не раскритиковывал, только говорил: “Ребята, выставляйтесь, выставляйтесь!..” Я считаю, это были настоящие художники, замечания делали исключительно по делу.
Талантлив и силен Владимир Тодыков был во всем. А каким плясуном был страстным! Но признавался честно: “Кого бы я не смог переплясать, так это Кильчичакова”. Михаил Еремеевич, как известно, до войны работал в театре артистом, а после, окончив Литературный институт, как-то в составе делегации оказался в Испании, где на какой-то высокопоставленной встрече его вовлекла в танец знаменитая испанская танцовщица. И он вошел в азарт и переплясал ее! Потому Владимир Александрович его первенство и признавал. Дома у них пианино стояло, он и на нем играл. Вот такой он был!.. Я очень рад, что довелось работать и общаться с таким мастером.
Окончание в номере “Хакасия” за 13 марта
Ольга КАРАЯНИДИ