Первый заместитель министра внутренних дел — начальник криминальной милиции МВД по Хакасии Вячеслав ЖДАНОВ в беседе с корреспондентом “Хакасии” подвел некоторые итоги ушедшего года. — Вячеслав Александрович, позвольте напомнить: в апреле прошлого года, вскоре после назначения на нынешнюю должность, вы говорили о желании реализовать в Хакасии свой потенциал, накопленный за многие годы службы в органах внутренних дел. Удалось ли это хотя бы отчасти осуществить? — Думаю, да. Обо всех направлениях оперативно-разыскной деятельности хакасской милиции говорить не буду в силу того, что информация носит конфиденциальный характер. Скажу, что по некоторым направлениям деятельности удалось сократить документооборот, оптимизировать количество мероприятий, проводимых для выявления и раскрытия преступлений. — Что вы подразумеваете под оптимизацией? — Уменьшение количества ненужных действий, а значит, и затрат сил личного состава, времени, финансов. Это все равно что одним ударом двух зайцев убить. — Под одним зайцем, видимо, надо понимать экономию нервов, времени и денег, а под другим — результат. Каков он? — Нам удалось уменьшить количество нераскрытых преступлений. Если в 2008 году остаток “темных” дел составил 6245, то в 2009-м — 5540. Это значит, что в минувшем году на 705 уголовных дел меньше приостановлено и соответственно на 705 граждан больше получили удовлетворение от работы органов внутренних дел. Значительным результатом работы считаю и то, что в прошедшем году в Хакасии совершено меньше разбоев, грабежей, краж и, что особенно важно, убийств. Их зарегистрировано 81 — на 23 меньше, чем в 2008 году. — А сколько убийств осталось в прошлом году нераскрытыми? — Пять. Это много. Ведь каждый убийца, который нами не установлен и не изолирован от общества, потенциально опасен. Сказав “а”, он может сказать и “б” — еще кого-нибудь лишить жизни. Так что нам надо стремиться к тому, чтобы ни одно убийство не оставалось нераскрытым. Что касается случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью со смертельным исходом, то здесь достигнута стопроцентная раскрываемость. — Раз уж вы подводите итоги года, скажите: операции по раскрытию каких именно преступлений против личности вам особо запомнились? — Конечно же, по раскрытию убийств. В одном случае все началось с того, что житель Абакана заявил в дежурную часть о пропаже родственницы. Она, северянка, приехала сюда с намерением приобрести жилье — и вдруг исчезла. На самом деле она стала жертвой преступления. В течение довольно короткого промежутка времени оперативные сотрудники провели ряд необходимых мероприятий. Они не только установили и изобличили того, кто совершил преступление, но и нашли присвоенные им деньги. Это была внушительная денежная сумма, которую женщина сняла со своего счета в банке для покупки квартиры. А в другом случае не было ни заявления о пропаже человека без вести, ни официальной информации о совершении преступления. Нашим сотрудникам пришлось работать с нуля — с проверки оперативной информации: вот-де на территории Боградского района убили человека. Информация подтвердилась. Установили, где было спрятано тело убитого. Нашли свидетеля и участников преступления. — Раскрутить историю помогла явка с повинной? — Нет, говорю же, с нуля работали. А что такое явка с повинной? Оперативники выходят на человека, который с полуслова понимает, почему именно с ним начинают беседовать на определенную тему. Он отчетливо осознает, что могут доказать его вину в причастности к совершению преступления. И когда у человека есть возможность дилеммы: получить максимальный срок или минимизировать свою меру наказания путем написания явки с повинной, он выберет второе. В таком способе склонения адекватных людей к признанию нет ничего плохого. Все законно. Ну, а сами по себе явки с повинной не означают, что после совершения преступления человек живет спокойно, потом он вдруг хватается за ручку с бумагой и шлет покаянное письмо в милицию. — Можете ли вы сказать, что день сегодняшний осовременил криминальную классику? — Нет, все банально. Выпил — убил — сел. Выпил — украл — тоже заработал судимость. Вариаций не так уж и много. Разве что тяжесть преступлений и мера уголовной ответственности разные. А так все, как обычно. Я хоть и отметил снижение количества грабежей и краж, но именно эти виды имущественных преступлений продолжают нас серьезно беспокоить. Почти семь тысяч краж за год — это очень много. Воруют все: от килограмма колбасы и банки пива до партий оргтехники и крупных сумм денег. — Можете назвать самую крупную сумму? — В прошлом году в одном из коммерческих банков мошенническим путем было похищено три с половиной миллиона рублей. Подозреваемых мы установили. Но задерживать их пришлось нашим коллегам из другого региона, куда злоумышленники спешно уехали из Хакасии. Сейчас ведется следствие. Пока могу сказать только то, что фигурантам, проходящим по уголовному делу, в их “промысле” помогали… незаурядные природные данные. Они, цыгане, не только быстро входили в доверие к нужным им людям, но и оказывали на них определенное психическое воздействие с помощью гипноза. Причем подобными аферами они занимались не только на территории нашей республики. — Такое впечатление, что именно мошенничество как одна из форм хищения пышным цветом расцвело в Хакасии. — Пышно не пышно, но количество мошеннических действий действительно выросло — почти на треть. Что меня поражает? Наивность граждан, с необыкновенной легкостью становящихся жертвами так называемого телефонного мошенничества. Бабушке, например, звонят: “Ваш внук совершил ДТП. Чтобы его избавить от неприятностей, надо дать взятку милиционеру”. Пенсионерка в один момент снимает все до копейки со сберкнижки, вручает деньги непонятно кому. А потом валидол и заявление в милицию. У меня возникает вопрос к таким потерпевшим: “Уважаемые, а вы осознаете, что даете взятку должностному лицу и что за это деяние предусмотрена уголовная ответственность?” Это первое. А второе, что бы я им хотел сказать: “В милиции, как и везде, не без урода. Но в своей массе хакасская милиция не берет взятки. Так что если вас потревожили по телефону вымогатели денег, не бегите в банк, а звоните сразу в милицию”. — Как вы относитесь к засилию криминала на телеэкранах? — Сериалы, в которых кровь потоком льется, вызывают лишь чувство отторжения. Они бестолковые, бесполезные, а порой, может быть, и вредные. По крайней мере, для психики маленького зрителя. Ведь ему показывают, что убить человека — это очень просто. Причем тот, кто взял на себя столь тяжкий грех, зачастую оказывается не подонком и сволочью, а героем. Ну, а мне видеть кровь на экране омерзительно, особенно после того как на работе на такое насмотришься… — Вам приходится выезжать на места происшествий? — Да. Конечно, не так часто, как рядовым оперативным сотрудникам. Но на все убийства, разбои и другие особо тяжкие преступления в Абакане и близлежащих районах стараюсь выезжать. — Вячеслав Александрович, какова в целом криминогенная обстановка в Хакасии? — Я не могу сказать, что республика сильно поражена криминалом, что здесь разгул преступности. Мы не в силах ее ликвидировать, но в состоянии удерживать ситуацию под контролем. Считаю, что усилиями всех правоохранительных органов мы не даем преступности выплеснуться через край.
Беседовала
Вера САМРИНА