Окончание. Начало в предыдущей публикации.
Угодить себе
— Были времена, когда публикация в журнале «Юность», к примеру, открывала человеку дорогу в большую литературу, поэзию. В наше время, получается, единственный способ заявить о себе — попытать счастье в конкурсах, премиях…— Премии — я говорю о драматургии — имеют большое значение. Другое дело, что по-разному складываются судьбы драматургов. Бывает и так, что драматург находит своего режиссёра. Режиссёр начинает его ставить и ставить… И благодаря постановкам автор становится известен.
Чаще всего помогают, действительно, конкурсы, фестивали. Но я ничего не вижу в них плохого. Почему бы и нет? В конкурсном формате видны сильнейшие. Режиссёр же не знает всех авторов поимённо. Он не знает, что Петя из Ростова-на-Дону пишет классные пьесы. И никогда не узнает, если не будет фестивалей, конкурсов. А так он, например, изучит шорт-лист «Любимовки» (конкурс пьес. — А.Д.) и скажет: какая интересная работа у Пети из Ростова-на-Дону. Так зародится театральная ячейка — режиссёр и драматург.
— Момент субъективизма при выборе лучших тоже есть.— А искусство не бывает объективным, это невозможно. Это только в спорте возможно: первым добежал до финиша — значит победил. Хотя есть виды спорта, где ещё оценивают артистизм… А как его оценить? Так что искусство — абсолютно субъективное явление.
Вот «Улисс» Джойса — это литература? Литература. Но лично меня его роман не цепляет. Хотя я понимаю все его достоинства. Ну вот не близок он мне. Кому-то не близко моё творчество.
— Я в «Литературной газете» частенько читаю рецензии на различные книги. И, по мнению специалистов, многие авторы, чтобы заявить о себе, делают ставку на темы, где Россия выглядит не в лучшем свете, грубо говоря, под знаком минус. И, как показывает практика, именно у таких произведений шансы получить литературную премию заметно выше, чем у тех, кто пишет о России под знаком плюс. И на международных кинофестивалях в последние годы если и отмечают какую-то картину, то она обязательно изобличает ужасающие пороки российского общества.
— Я с вами не согласна. Я вообще не понимаю такого: Россия хорошая или Россия плохая. Вот как это объяснить? Вы почитайте Достоевского. Он описывает страшный Петербург. Почитайте Гоголя. Того же «Ревизора». Он хорошо описывает Россию? Да не очень. А у Чехова?! Почитайте «В овраге». История про Липоньку. Про весь этот ужас, который творится в крестьянских семьях. Он что, описывает какую-то прекрасную русскую деревню? Нет, он описывает ужас и кошмар, которые наблюдал своими глазами. Это хорошая Россия?
— Это вы слишком далеко ушли. Я говорю про современную литературу. Молодой автор читает произведения, получившие премии, и понимает, что хорошая добрая история, не обливающая грязью свою страну, не приведёт к успеху, а значит, и издательства тобой никогда не заинтересуются.
— Я с вами опять же не согласна. Если есть талант… Яркий пример — «Зулейха открывает глаза» Гузель Яхиной. Главная героиня, несмотря на все ужасы поселения, остаётся человеком. Учится принимать решения в непростых условиях. И она созревает как человек.
— Вот видите: «несмотря на все ужасы поселения…»
— А пропагандистская литература, о которой вы говорите, никогда не пользовалась спросом. Вот мы будем однозначно писать: это хорошо, а это плохо — и что? Это уже не литература, а пропаганда. Любое великое произведение отличается своей многогранностью. Где нет на сто процентов положительного и отрицательного. Нет хороших и плохих героев. Как и в жизни — все люди разные, у них много граней. В одной ситуации они поступают как подлецы, а в другой могут спасти человека… Человеческое мироустройство вообще неоднозначно. Поэтому уровень литературы — это когда нет однозначных ответов на вопросы. Нет однозначного образа России. И не только России, любой другой страны. Я не понимаю, почему писатель должен… Он же не пропагандист. Он не географ, который обязан описывать какие-то достояния своей страны. Он рассказывает человеческие истории.
— Есть же шукшинские герои. Благодаря им хочется любить деревню, Россию.
— Шукшин? Помните его рассказ «Стёпка»? Пришёл этот Степан из тюрьмы раньше срока — сбежал. Сестра у него немой родилась. И какая тут благодать? Парень обратно в тюрьму попал. А до девушки этой никому дела нет. Если всё так прекрасно, почему они её не лечат? Что, Шукшин рассказал историю о прекрасной России?
— Степан же сбежал из тюрьмы не просто так — соскучился по родным местам. Сны его замучили.
— Да не бывает так, чтобы всё было хорошо. Если нет конфликта, нет человеческой драмы — писать не о чем, да и просто не интересно. Попробуйте написать историю, в которой всё замечательно. Встретились Ваня и Маша. Вот у них первый поцелуй. Потом они поженились, и свадьба прошла прекрасно. А ещё у них родились очень хорошие дети. Все они здоровенькие, умненькие. Ваня устроился на престижную работу, Маша тоже получает достойную зарплату. Так можно бесконечно штамповать романы, но это не литература.
— Пауло Коэльо описывал в одном из своих романов модель идеального общества. Ничего хорошего из этого не вышло.
— Я не поклонница Пауло Коэльо.
— Скажите, когда уже пришёл успех, легко ли выбирать темы для следующих пьес? В голове же сидит некто, кто говорит: «А это ставить и смотреть никто не будет! Думай-думай…» И приходится отсеивать. Или есть уже ощущение, что будут, никуда не денутся, ведь я же Ярослава Пулинович. Взойдя на гору, тяжелее удержать интерес к своему творчеству.
— Сложный вопрос. Я исхожу из того, что интересно лично мне. Я по своей натуре лентяйка… Мне лень просчитывать, будут ставить или нет.
— Это здорово, что не просчитываете. Иначе вспоминаешь тот самый гоголевский «Портрет». Значит, вас кормит не только драматургия.
— Только драматургия. Ещё немного кино.
— Это реально в наше время?
— Да, вполне.
— А если зрителю в зале будет не интересно то, что вас волнует?— Значит, пьеса ляжет на полку, останется в компьютере. Ну что делать, получается, мы не сошлись «характерами». Многое ещё зависит от режиссёра. У меня есть пьесы, которые не были поставлены … Их мало, слава богу… Это нормальный, естественный процесс.
Мне кажется, если ты будешь писать для зрителя, никогда не угадаешь. Зритель же настолько разный. Кому-то нужны сложные экзистенциальные эссенции, кому-то просто мелодрама. Поэтому надо угодить себе. Делать то, что интересно тебе, и тогда всё получится. Писать о том, что цепляет, задевает — для меня очень важный аспект в творчестве.
— Если бы завтра предложили поставить пьесу в театре, на каком произведении вы бы остановили свой выбор?
— Я бы отказалась. Потому что я не режиссёр. У меня был опыт режиссёрской работы в театре, я поняла, что это очень сложно. Я этому не училась. Зачем лезть в смежную профессию? Я, поставив несколько спектаклей, поняла, что совершенно в этом ничего не понимаю.
— А если брать фильмы, снятые по вашим сценариям… Режиссёрам удалось попасть с вами в одно состояние? Всё ли вас устроило?
— В кино? Скорее нет, чем да. Может быть, только работа Ильмара Раага «Я не вернусь»… Вот она для меня была интересной. Это эстонский режиссёр, который снял фильм «Класс», в своё время нашумевший. Это был интересный опыт. Было, наверное, какое-то попадание. А с остальными фильмами не случилось… Почему? Потому что режиссёры с авторами не видятся, не общаются.
— Я читал ваш сценарий «Птицы». Сам фильм не видел, но, судя по трейлеру, разница между тем, что было написано, и тем, что получилось, есть… Насколько она огромная?
— Мне выслали ссылку, но я, честно говоря, ещё не видела фильма.
— Не так давно вы входили в состав жюри российской литературной премии «Дебют». В номинации «драматургия» вы отдали первое место Ирине Васьковской, воспитаннице уральской школы, как и вы. Вас не обвиняли в необъективности, в предвзятости? «Ага, своих проталкивает!» Всех присланных работ никто не видел, кроме узкого круга людей, претензии обоснованы в принципе. Хотя, на мой взгляд, «Галатея Собакина» стала украшением премии.
— Понимаете, мы не читаем все присланные на конкурс работы. Их слишком много. Их читают ридеры. Мы читаем только лонг-лист, это десять пьес. Вот из них я и образовала шорт-лист. Мне кажется, те три пьесы, что были выбраны, являлись действительно лучшими. Что касается кандидатуры победителя… Он членами жюри выбирается общим голосованием. Если бы я хотела протолкнуть Ирину, у меня бы ничего не вышло. Её выбрали большинством голосов — вот и всё.
— Вы любите повторять в интервью, что очень ленивая. Это действительно так или просто кокетство, игра такая?
— Но я же действительно не каждый день работаю. Порой, чтобы мне что-то написать, нужен месяц, два. Я ленивая в плане творчества. Иногда понимаю, что надо сесть и начать писать. Но не сажусь и не пишу, иду и готовлю обед, посуду мою, чем-то по дому занимаюсь. Я понимаю, что это не совсем лень. Значит, я не готова, ещё не всё созрело в моей голове. А берусь за работу тогда, когда складывается пазл, и ты, такой ошарашенный, понимаешь: «Всё, пришло время». В такую минуту действительно надо просто сесть и писать.
— Есть прототипы у ваших героев?
— Чаще всего это собирательные образы. Бывает, что у героини судьба от одного человека и от другого. Какие-то привычки, словечки вообще от третьего.
Протянуть руку
— А есть что-то такое в мире или вокруг вас, что просто бесит, возмущает?
— Возмущает явная несправедливость. Агрессия, которая царит в обществе. Особенно в Интернете. Её и в жизни хватает, хочется, чтобы люди больше улыбались и человечнее друг к другу относились. Ведь все мы люди. Например, меня в прошлом году задела за живое история, связанная с псковскими подростками… Парень и девушка, которые покончили с собой.
— Это которые обстреляли полицейскую машину?
— Да. Меня потрясла эта трагедия. Как-то тяжело внутренне пережила всё случившееся. Неужели общество доведено до такого состояния, что испугалось двух перепуганных до смерти 14-летних детей? Неужели мама не могла сказать: «Доченька, я тебя люблю. Пожалуйста, не делай глупостей»?
— Они же, закрывшись в доме, вели прямую трансляцию в Сеть.
— Эта трагедия — отчасти лицо нашего общества. Когда дети, не видя никакого выхода, совершают непоправимое. Мне почему-то казалось, они надеялись на то, что взрослые их спасут. Скажут: «Ребята, глупости всё это. Всё будет хорошо. Встречайтесь, живите. Всё наладится…» Я хорошо помню себя в их возрасте. Часто казалось, что выхода нет. Очень важно, чтобы в этот момент рядом был мудрый взрослый, который бы обнял и успокоил: «Вся жизнь впереди, это не конец. Это просто начало. Да, тяжело, но это требуется пережить…» Очень жаль, что рядом с теми подростками не нашлось такого взрослого.
— Им же хотелось, чтобы их увидело в Интернете как можно больше людей.
— Конечно. Потому что они подростки. Они, с одной стороны, замкнуты, а с другой, хотят внимания, картинности. И когда они не нашли его в своих семьях, обратились к Интернету. Подростки очень часто не верят, что они умрут, страха смерти нет. Они думают, что сейчас все поплачут, мама с папой всё поймут, и мы заживём нормальной жизнью. Они не понимают, что это уже конец. Поэтому многих подростков чувство бессмертия толкает на суицид.
— Одна из причин, наверное, ещё и в том, что родители зачастую не слышат своих детей, не умеют общаться друг с другом.
— Вот в этом-то как раз и вся проблема. Меня возмущает, что мы так невнимательны к окружающим. Нам сложно сказать лишний раз доброе слово, повернуться, попросить прощение, не отстаивать что-то с пеной у рта. Просто протянуть руку. Мне кажется, это такие простые вещи. Это внутренняя мудрость, которая зачастую расценивается как слабость. На самом деле, поступить так способны только сильные люди.
О, этот мир кино!
— Вас не огорчает, что наше российское кино заметно уступает советскому? Исчезла цензура, а картин, которые хочется пересматривать, не так много. — Я согласна, что фильмов настоящих, которые войдут в золотой фонд российского кинематографа, мало. Но они есть. Вот я родилась при Советском Союзе… Но я человек не советский. Моё взросление пришлось на 90-е годы. Из советского времени ничего практически не помню, кроме одной какой-то очереди, в которой мы стояли с мамой. Я была очень маленькая, года три, наверное. И все эти советские кинокартины прошли мимо меня. Я их посмотрела уже потом, одну за одной. Могу сказать, что мне очень мало фильмов понравилось. Я не смогла досмотреть «Волгу-Волгу». Мне показалось, что это очень фальшивое кино. Сюжет вроде бы простой, но такой лживый. Какие-то вещи я пересмотрела, а какие-то не смогла. Например, «Гостью из будущего». Это просто ужасное кино, всё так наигранно, невозможно смотреть. Притом мне очень понравилась картина «Приключения Электроника». Из всего, что я видела, понравилось картин десять от силы. Понятно, что там были фильмы «Москва слезам не верит», «Любовь и голуби», «Осенний марафон», «Служебный роман»…
Очень много кинолент на производственные темы… Для меня они уже скучны и непонятны. Я как человек другой эпохи плохо представляю, допустим, работу кооператива. Есть выдуманные конфликты. Поэтому в какой-то момент я осознала, что советское кино хвалят люди, которые на нём выросли. Оно для них априори хорошее. Но мне далеко не всё понравилось.
— Я бы продолжил список хороших фильмов: «Холодное лето пятьдесят третьего…», «Михайло Ломоносов», «Иди и смотри», «Мой ласковый и нежный зверь», «Место встречи изменить нельзя», «Визит к Минотавру», «Мимино», «В поисках капитана Гранта», «Вечный зов», «Калина красная»… А «Собачье сердце» Владимира Бортко! Он и сейчас снимает на уровне — можно назвать многосерийные фильмы «Идиот», «Мастер и Маргарита». Комедии, сказки, детское кино сегодня практически не снимают. А если и был какой-то опыт, то смотреть это невозможно.
Помимо режиссёра ведь ещё есть продюсер. Вот в чём проблема. Продюсеру нужна прибыль, он свои деньги вкладывает, а не государственные.— Фильмы «Холодное лето пятьдесят третьего…», «Собачье сердце» мне понравились.
Знаете, что меня больше всего бесит в фильмах «Ирония судьбы…» и «Москва слезам не верит»? Я не умаляю их достоинств, но это абсолютно шовинисткое, сексистское кино. Оно пропагандирует одну-единственную мысль: тебе уже 30 и у тебя нет мужчины? Срочно хватай первого попавшегося! Пьёт? Ничего страшного, главное — не бьёт! Мало зарабатывает? Прокормишь! Ты директор, а он сантехник? Ну и что, главное, что мужик! И мне уже не очень важно даже, как они сняты, потому что когда смотришь фильмы, оправдывающие фашизм, тоже не очень важно, как они сняты, — тебя просто бомбит от того, что оправдывают фашизм. Вот и тут меня просто бесят такие фильмы, потому что они не про любовь, а про насилие над женщиной, про довлеющие в обществе стереотипы. Что успешная женщина срочно должна найти себе хоть какого-нибудь алкоголика, чтобы быть, как все. А в советском кино таких фильмов довольно много. Мне кажется, в «Калине красной» эта тема хорошо раскрывается. Он — конченый уголовник, но нет, она его любит, отмывает, денег даёт. Радует, что там как раз без романтизации всё показано, а именно как это смотрится со стороны.
— Я на них смотрю как мужчина, у меня «множко» другие чувства. «Москва», которая слезам не верит, сделана просто здорово. Там нет ни одного лишнего слова, всё в цель и по делу. Как и в фильмах «Любовь и голуби», «Белое солнце пустыни». Для меня это высший пилотаж, когда нет ничего лишнего. Думаешь: «Могут же люди!» Хотя в сценариях, я читал, было изначально много чего, убрали — и картины от этого только выиграли. А какие фильмы из российских вас поразили в последнее время?
— Меня в своё время поразила «Елена» Андрея Звягинцева. Произвела впечатление «Страна Оз» Василия Сигарева. Вася безумно талантливый человек. Он стал писать меньше, но при этом как-то копит в себе. Каждый его сценарий — можно сказать, шедевр. Мне нравятся фильмы Анны Меликян. Если есть люди, которые ищут доброе кино, это к ней. Она действительно снимает сказочные и при этом очень светлые фильмы. Фильмы Алексея Федорченко. Они такие сложные, этнические. Безумно красивые. Фильмы Бориса Хлебникова назвала бы, Валерии Гай Германики. «Все умрут, а я останусь» в частности. Мне кажется, это очень нужное и важное современное кино о подростках.
— А «Остров» Павла Лунгина?— Потрясающий фильм. Но чтобы такие картины появлялись, наш кинематограф должен развиваться, фонтанировать идеями… Любое искусство — это 95 процентов неудач, четыре процента можно назвать менее хорошими. А оставшийся один процент — как раз процент успеха. Всегда так было.
Для того, чтобы творческому человеку реализоваться, нужна среда, которая его воспитает. Если он поэт, живёт в городе и варится в собственном соку, ему будет сложно развиться. Он должен общаться с другими поэтами, читать их стихи… Как он поймёт, что его стихи лучше? Как он получит какой-то импульс от тебя, от других? Так случается, но очень редко. Все художники вырастают в некой среде. Они ездят на пленэры, общаются. Вспомните поэтов Серебряного века. Они варились в котле дружбы, любви, зависти, ненависти… Но они читали стихи, как бы то ни было, учились друг у друга. А сейчас у нас очень дорого снимать кино. Получают деньги на кино единицы. Если бы больше снимали, то и фильмов хороших появлялось бы больше. Это не значит, что все они были бы вписаны золотыми буквами в историю российского кинематографа. Но их абсолютно точно было бы больше. Молодым режиссёрам очень сложно что-то снять, куда-то пробиться. В истории остаются только сильнейшие.
— Но ведь бывает ещё и так: относительно хороший сценарий по ходу съёмок начинает меняться не в лучшую сторону. Я уж не говорю о том, что у нас с хорошими сценаристами проблема.— Говорить, что у нас нет хороших сценаристов, я бы не стала… Да много у нас интересных авторов. Берите шорт-лист «Любимовки». Ищите, читайте пьесы, которые вам нравятся, списывайтесь с авторами, договаривайтесь, выстраивайте работу. Растите своего гения. Но никто же не хочет этого делать. Всем надо, чтобы появился готовый гений и вот ему они закажут сценарий. Но никто не думает, что он может и не захотеть работать с неизвестным начинающим режиссёром.
А то, что сценарий меняют по ходу съёмок, — это правда. Раньше режиссёры бережно относились к тексту и вместе с драматургом переписывали сцены. Сейчас такого всё меньше и меньше.
— У вас не было желания сняться в кино?
— А я снималась у Алексея Федорченко. В фильме «Небесные жёны луговых мари» сыграла одну из небесных жён. В «Ангелах Революции» сыграла ангела, чем очень горжусь. Но я не считаю себя актрисой.
— Под самый занавес разговора хотелось бы поздравить вас с выходом книги «Победила я». Такой серьёзный первый шаг. И есть уверенность, что не последний. Творческого вам вдохновения. И обязательно возвращайтесь в Хакасию.
— Спасибо за поздравление.
* * *
Ярослава Пулинович: из анкеты. Любимый режиссёр: Т. Кулябин, П. Зобнин, Н. Коляда, Р. Федори. Самый любимый кинорежиссёр: Ларс фон Триер. Любимый художник: Дамир Муратов, Ренуар. Любимые музыкальные группы: «Земфира», «АукцЫон». Самая замечательная историческая личность: Лев Толстой. Историческая личность, внушающая отвращение: Гитлер. Самый выдающийся человек современности: Стив Джобс. Идеал мужчины: Роман Сенчин. Страна, к которой относитесь с симпатией: Эстония. Любимое время года: осень.
* * *
Ярослава Александровна ПУЛИНОВИЧ
Родилась в 1987 году в Омске в семье журналистов. В 2009-м окончила Екатеринбургский театральный институт (мастер — Николай Коляда). Её пьесы идут в Англии, США, Польше, Эстонии, Украине и во многих театрах России: в Москве, Санкт-Петербурге, Перми, Омске, Красноярске, Абакане…Лауреат премий «Голос поколения», «Дебют», «Евразия», «Новая пьеса» (в рамках «Золотой маски»), «Арлекин», «Текстура», «Долг. Честь. Достоинство» и других. По версии газеты «Moscow times», пьеса «Наташина мечта» входит в десятку лучших русских пьес начала ХХI века.Фильм «Как поймать магазинного вора», снятый по её сценарию, написанному совместно с Павлом Казанцевым, взял приз «Бронзовая тайга» на международном кинофестивале «Дух Огня». Фильм «Я не вернусь» удостоился специального упоминания на фестивале «Трайбека-2014» в Нью-Йорке, получил главный приз фестиваля «Film by the Sea» (Влиссинген, Нидерланды, 2014 год), а также приз президента Беларуси «За гуманизм и духовность в кино» на XXI Минском международном кинофестивале «Лiстапад» (2014 год). На международном кинофестивале фильмов о правах человека «Сталкер» (Москва, 2014 год) сценарий «Я не вернусь» получил приз имени драматурга Валерия Фрида за лучший сценарий.
Живёт в Екатеринбурге.
Беседовал Александр ДУБРОВИН