Для нас история космонавтики неразрывно связана с именем Юрия Гагарина и космодромом Байконур. Кстати, относительно этого космодрома существует весьма забавная историческая байка. В 1848 году газета “Московские губернские ведомости” писала: “Мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полете
на Луну сослать в поселение Байконур”. Мистика, другого слова тут не подберешь… Но сегодня я расскажу, о пожалуй, главной встрече в моей жизни. И очень реальной.
Для нас история космонавтики неразрывно связана с именем Юрия Гагарина и космодромом Байконур. Кстати, относительно этого космодрома существует весьма забавная историческая байка. В 1848 году газета “Московские губернские ведомости” писала: “Мещанина Никифора Никитина за крамольные речи о полете на Луну сослать в поселение Байконур”. Мистика, другого слова тут не подберешь… Но сегодня я расскажу, о пожалуй, главной встрече в моей жизни. И очень реальной.
Будучи корреспондентом газеты “Красноярский комсомолец”, я находился тогда в Хакасии в командировке. 12 апреля 1961 года был по-весеннему теплым днем, светило яркое солнце. Где-то с утра по радио передали сообщение ТАСС, что с Байконура запущен в космос человек. Большим тиражом вышли центральные газеты, областные “Советская Хакасия” и “Ленин чолы” — с крупным заголовком и фотографиями первого космонавта — Юрия Гагарина. Как мы тогда ликовали, радовались, гордились достижениями советской науки!
Шло время, рождались ударные комсомольские стройки, осваивались целинные земли… Бывал я на этих стройках частенько, публиковал фотоснимки, материалы. И однажды на строящуюся Красноярскую ГЭС приехал Юрий Алексеевич Гагарин. Он побывал в Дивногорске, где к этому визиту приурочили закладку первого бетона в стационарную часть плотины. Гагарину вручили лопату, объявили, что он не только космонавт, но и почетный член бригады бетонщиков. “Бетонщик” Гагарин забросал раствором чугунную плотину со своим именем, оставил на черенке лопаты автограф. Космонавту показали Дивногорск, прокатили по Енисею на “Ракете”.
Утром же меня предупредил секретарь горкома комсомола Виктор Плисов: “Приготовь пленку и фотокамеру, возможно, поедем на встречу с Гагариным”. К вечеру на крайкомовской даче собралось человек пятнадцать: главные редакторы газет “Красноярский комсомолец”, “Красноярский рабочий”, секретари по идеологии, комсомольцы, охрана, обслуживающий персонал. Когда я приехал, в зале был накрыт стол. Шум, веселье. Обычное русское гостеприимство.
— Ну вот и фотокорреспондент приехал, снимаемся на память. Все на выход!
Когда я готовил фотоаппарат к съемке, ко мне подошел Юрий Гагарин, протянул руку:
— Юрий, — представился он…
— Николай.
Спросил, какой чувствительности у меня фотопленка, с какой выдержкой. На поляне под соснами сфотографировались все. На снимке — обслуживающий персонал, охрана, газетчики… Тогда ведь не было разницы — кто ты и как одет. Да и одевались все примерно одинаково — не до роскоши было.
— Юрий Алексеевич, — обратился я к Гагарину, — я прошу вашего разрешения поснимать…
— Снимай, как хочешь!
И я снимал, как хотел. На второй день все фотографии были отосланы Гагарину. Будучи в Москве (номер телефона мне оставил Юрий Алексеевич), я позвонил космонавту на квартиру. Ответила мне его жена Валя. Я ей объяснил, что приехал из Красноярска. Она говорит: “Я снимки ваши помню. Большое спасибо! Юры нет дома, он сейчас в Париже. Если есть желание приехать в гости, я закажу пропуск и вышлю машину”.
Конечно, я извинился, что не смогу приехать, сославшись на время. Мы попрощались до лучших времен. А ребята из приемной главного редактора “Комсомольской правды”, которые слушали наш разговор, сказали: “Молодец, правильно сделал, что отказался ехать в гости…”
После съемок под соснами на крайкомовской даче в моем блокноте остались записи вопросов и ответов. О чем говорили? Конечно, о полете. Но Юрий предупредил: “Не на все вопросы я могу ответить. Сами понимаете”.
Для него полет был как сон, счастливый детский сон. Юра рассказывал, что не отлипал от иллюминатора. А вот об устройстве аппарата говорить было нельзя. Сказал только, что в корабле с ним находился маленький глобус. И Юрий был первым, кому удалось сравнить копию земли с оригиналом.
— Какой видели землю оттуда, из космоса?
— Видел ее в голубом ареале. Видите, как вон там (он показывает на горизонт, где белые облака переходят в туманную сизоватую дымку).
— Вы видели звезды в полете?
— Видел.
— Какие они?
— Не успел определить. Скорость-то, знаете… Звезды мелькали как светлячки. Когда облака редели, я видел большие реки, леса и горы. Крупные города тоже.
— Африка такая же, как на глобусе?
— Похоже. Глобусу можно верить! Человек всю землю здорово облазил. Теперь вот космос. Когда я ушел на максимальное удаление от Земли, она явственно приобрела форму шара.
— Что вы чувствовали в это время, о чем думали?
— Вспоминал о многом. Вы же понимаете… о доме, о матери. Ребятишки у меня… Страну нашу огромную сверху увидел. Многим “спасибо” хотелось сказать… В космосе я работал: нужно было записывать показания приборов, отвечать Земле и слушать ее. Надо было отстукивать ключом, а кроме того, следить еще за своими вещами: невесомость! Мои планшет и карандаш могли “уплыть” куда-нибудь. Занятная штука: тяжелый планшет вдруг сам по себе повисает в воздухе и плывет… Да что планшет! Ноги я поднял и без всякого напряжения опустил, а они — висят. Проделал то же с руками — и руки висят… Дышалось легко. Иногда я начинал петь. Так, для себя. Песни я и с Земли слышал: для меня все время передавали музыку — песни о Москве, вальсы, марши… Скучно не было. А потом голос с Земли напоминал: пора закусить.
— Кто говорил с вами с Земли?
— Точно пока не знаю.
— Мужчина или женщина?
— Мужчина. И очень хороший человек, голос его мне был так дорог… А вообще-то для лирики у меня не оставалось времени… А вот по этим земным часам, — Юрий чуть отвернул рукав кителя и показал обычные “штурманские” часы производства 1-го Московского часового завода, — по этим часам я следил за полетом.
— И как они после космоса?
— Нормально!
— О чем вы думали, когда получили сигнал о приземлении?
— О том, что наступил самый важный момент…
— Как встретила вас Земля?
— Погода была отличная. Небольшая облачность, солнце, ветерок. И когда надо мной раскрылся парашют и я ощутил его крепкие стропы — запел! Запел во весь голос, что называется, на всю вселенную: “Родина слышит, Родина знает, где в облаках ее сын пролетает…”.
Так сбылась моя заветная мечта о встрече с первым космонавтом Земли. Мне, Николаю Журавлеву, довелось встретиться, поговорить и отснять его, первого, на фотопленку.
…А через несколько лет Юрий Алексеевич погиб. Встреча с ним, которую я описал, оказалась единственной.
Николай ЖУРАВЛЕВ
Абакан
Фото из архива автора
В 1975 на перекрытии реки Енисей в Карловом створе я встретился с космонавтом георгием Береговым и показал ему тот самый фотоаппарат, которым фотографировал Юрия Гагарина. Космонавт крепко обнял меня, прижался лицом к моему лицу. Я видел, как погрустнели его глаза, как набежали слезы.